Вилли и Маргарита

«Пусть не бывало темнее ночей,
Ветра сильней, холодней —
Еду сейчас к Маргарите: поспеть
Засветло надо мне к ней».

«Вилли, не езди! Поедешь-добра
Ты и не жди! Прокляну!
Клейд и широк, и глубок — и пойдешь
Ты, словно камень, ко дну».

Он оседлал вороного коня,
Сел на него — и погнал.
Клейд еще был далеко, а в полях
Ветер и выл, и стонал.

Вилли в долину съезжает с холма, —
Вся потемнела река;
Зверем ревет она, бешено бьет
Темной волной в берега.

Сердцем он пылок, отважен душой:
Клейду ль его испугать?
Только звучит все в ушах у него,
Словно клянет его мать.

Вплавь на коне переправился он,
Как ни бурлила река.
К милой поспел он уж в темной ночи…
Спят все; нигде огонька.

Долго вкруг дома ходил он; стучал
Долго у двери кольцом…
Дверь на замке, и все окна темны —
Словно как вымер весь дом.

«Ах, отвори, Маргарита моя!
Ах, отвори поскорей!
Мерзнет вода у меня в сапогах;
Весь я продрог до костей».

«Как тебе, Вилли, я дверь отворю?
Матушка спать улеглась.
Петли скрипят, половицы скрипят-
Встану — проснется как раз».

«Если к себе ты не пустишь меня
К Вилли не будешь добра,
Ты мне хоть угол какой укажи,
Где б отдохнуть до утра».

«Вилли, нельзя тебе здесь ночевать:
Поздно приехал ко мне.
Были три горницы в доме пустых;
Заняты нынче оне:

Хлебом одна и соломой одна;
В третьей приезжие спят —
Три молодца разудалых: они
Завтра весь день прогостят».

«Бог же с тобой, Маргарита! прощай!
Вижу — ты хочешь мне зла.
Видно, недаром, как ехал к тебе,
Мать меня грозно кляла».

Сел он, погнал вороного коня;
Сердце в нем ныло тоской.
По полю ветер и выл, и стонал;
Небо темнело грозой.

Вилли в долину съезжает с холма, —
Вся почернела река;
Зверем ревет она, бешено бьет
Черной волной в берега.

С берега в воду спустил он коня;
Сам же дрожит весь как лист.
Ветер, кидаясь по бурным волнам,
Вырвал из рук его хлыст.

Вилли поймать его хочет: к воде
Он наклонился с седла.
Буря, кидаясь по темным волнам,
Шляпу с него сорвала.

Вилли поймать ее хочет: к воде
Он наклонился с седла.
Буря, кидаясь по черным волнам,
Вилли с коня сорвала.

С берега брат ему старший кричит:
«Очень же, малый, ты прост!
Плавать не можешь, так знал бы держал
Крепче коня — хоть за хвост!»

«Плавай не плавай — беды не избыть!
Что мне держаться коня?
Мать, провожая, на смерть обрекла
Грозным проклятьем меня!»

Молвил — и камнем он в воду пошел,
И не поднялся со дна.
Временем тем Маргарита его
Вдруг пробудилась от сна.

«Матушка, встань! разгадай мне мой сон!
Снилась мне бурная ночь…
Снилось мне: милый стучал у дверей;
Ты прогнала его прочь».

«Спи, Маргарита, родное дитя!
Спи, не страшись ничего!
Милый твой был, и тебя он будил;
Я не впустила его».

Тихо с постели тут дочь поднялась;
К двери идет и дрожит…
Из дому вышла — кричит и зовет…
Ветер все пуще шумит.

К клейдским волнам прибежала она;
В воду ступила ногой…
«Господи боже мой! Грозен ты, Клейд:
Видно, не быть мне живой!»

Дальше ступила — по белую грудь
В бурные волны ушла.
«Глубже пойду я, грозы не боюсь —
Только бы Вилли нашла!»

Глубже ступила… Уж ветер волной
Ей через плечи плескал;
Вдруг обо что-то запнулась она:
Тут ее Вилли лежал.

«Вилли, мой друг! Недобра к тебе мать;
Мать и ко мне недобра…
Вместе мы ляжем и вместе уснем,
Словно как брат и сестра!»