Повесть о кабане Мак-Дато

Был у лагенов знаменитый король по имени Месройда, прозванный Мак — Дато. У него был пес, который охранял весь Лаген; (1) звали его Айльбе, и вся Ирландия была полна славы о нем.

Однажды явились посланцы от Айлиля и Медб просить Мак-Дато, чтобы он уступил им этого пса. И в тот же самый день и час пришли посланцу от Конхобара просить его о том же. Приветствовали и тех и других и провели в замок (2) Мак-Дато.

В те времена было только шесть замков во всей Ирландии. Замок Мак-Дато имел семь ворот, к которым вели семь дорог. Внутри его было семь очагов с семью котлами на них, и в каждом котле варились бычачина и соленая свинина. Всякий, кто приходил по одной из дорог, опускал вилку в котел. Если он попадал с одного удара в кусок мяса, то и съедал его; если же не попадал с первого раза, то не получало ничего. Итак, привели посланцев к ложу Мак-Дато, чтобы они рассказали ему, зачем пришли, до начала пира. Они изложили ему свое дело.

— Мы пришли, — сказали посланцы из Коннахта, — просить у тебя твоего пса для Айлиля и Медб. Ты за него получишь немедленно шесть тысяч дойных коров и колесницу с двумя конями, лучшими, какие есть в Коннахте, и через год — ровно столько же еще.

— И мы пришли, — сказали посланцы из Улада, — просить о том же для Конхобара. Дружба его для тебя значит не меньше. И он готов дать тебе столько же скота и еще столько же через год, да еще свою добрую дружбу в придачу.

Мак-Дато погрузился в великое молчание и провел так много часов, не принимая пищи и питья и только ворочаясь с боку на бок. Наконец жена спросила его:
— Что это за долгий пост? Пища пред тобой, а ты ничего не ешь. Что с тобой? Он не отвечал. Тогда она заговорила снова:

Мак-Дато

Жена

Мак-Дато

Жена

Мак-Дато

— Ну, теперь повеселимся с гостями, что пришли к нам. Три дня и три ночи провели посланцы в его доме. После этого он сначала позвал к себе пришедших из Коннахта.
— Я был в большом затруднении и долго колебался, — сказал он им. — Но вот я принял решение. Отдаю моего пса Айлилю и Медб. Пусть приходят они торжественно за ним сами, чтобы увести с собой. Будут им угощение и напитки обильные, и они получат пса. Добро пожаловать!

Довольны остались коннахтские послы этим ответом. Тогда он отправился к пришедшим из Улада и сказал им:
— После долгих колебаний я принял решение отдать пса Конхобару.-Да будет он горд этим? Пусть знатнейшие из уладов приходят за псом. Будут им дары и добрый прием от меня.

Довольны остались уладские послы. Один и тот же день назначил Мак-Дато и уладам и коннахтам, чтобы пришли за псом. И никто не пропустил этого дня. Воины двух королевств Ирландии явились в одно время к воротам замка Мак-Дато. Он сам вышел навстречу и приветствовал их.
— Хоть и не вполне я приготовился к приему, — сказал он, — добро пожаловать! Заходите во двор замка.

Они все вошли в замок: в одной половине его расположились коннахты, в другой — улады. Не мал был поистине этот дом. Семь ворот было в нем, и между каждыми двумя воротами было по пятидесяти полатей. Но неласковы были лица сошедшихся на пир: между многими из них бывали уже схватки раньше. Со времен за триста лет до рождества Христова шла распря между уладами и коннахтами.

Для гостей был заколот кабан Мак-Дато, который семь лет кормился молоком шестидесяти коров. Видно, ядом вскормили его, ибо великое побоище между мужами Ирландии произошло из-за него.

Итак, подали им кабана, обложенного кругом сорока быками, не считая всякой другой снеди кроме того. Сам МакДато распоряжался пиршеством.

— Даю слово, — сказал он, — других таких быков и кабанов не найти во всем Лагене. Если всего этого вам окажется сегодня мало, то завтра мы заколем для вас еще новых.
— Добрый кабан, — сказал Конхобар. — Поистине добрый, — сказал Айлидь. — Но кто будет его делить, о Конхобар?
— Чего проще! — воскликнул Брикрен, сын Карбада, (3) со своего верхнего ложа. (4) — Раз здесь собрались славнейшие воины Ирландии, то, конечно, каждый должен получить долю по своим подвигам и победам. Ведь каждый нанес уж не один удар кому-нибудь по носу.
— Пусть будет так, — сказал Айлиль.
— Прекрасно, — сказал Конхобар. — Тут у нас немало молодцов, погулявших на рубеже.
— Нынче вечером они тебе очень пригодятся, о Конхобар!-воскликнул Сенлайх Арад из тростниковой заросли Конолад, что в Коннахте. — Не раз оставляли они в моих руках жирных коров, когда я угонял их скот на дороге в тростники Дедаха.
— Ты оставил у нас быка пожирнее, — отвечали ему улады, — своего брата Круахнена, сына Руаддома, с холмов Кополада.
— Лучше того было, — сказал Лугайд, сын Курои, — когда вы оставили в руках у Эхбела, сына Дедада, в Темре Тростниковой, вашего Лота Великого, сына Фергуса, сына Лете.
— А что, если я напомню вам, как убил я Конганкнеса, сына Дедада, сняв с него голову?

Долго бесчестили они так друг друга, пока из всех мужей Ирландии не выдвинулся один, Кет, сын Матаха из Коннахта. Он поднял свое оружие выше всех других. Взяв в руку нож, он подсел к кабану.
— Пусть найдется, — воскликнул он, — средь мужей Ирландии тот, кто посмеет оспаривать у меня право делить кабана!

Погрузились в молчание улады.
— Эй, Лойгайре! — сказал Конхобар.

Лойгайре поднялся и воскликнул:
— Не бывать тому, чтобы Кет делил кабана перед нашим лицом!
— Погоди, Лойгайре, — отвечал Кет. — Я тебе кое-что скажу. У вас, уладов, есть обычай, что каждый юноша, получив оружие, должен испробовать его в первый раз на нашей меже. Пошел и ты к нашему рубежу, и мы встретились там. Пришлось тебе на меже оставить и колесницу и коней, а самому спасаться, получив рану копьем. Не тебе подступать к кабану!

И Лойгайре сел на свое место.
— Не бывать тому, — воскликнул другой прекрасный, рослый воин из уладов, вставая со своего дожа, — чтобы Кет делил кабана перед нашим лицом!
— Что это за воин? — спросил Кет.
— Лучший, чем ты, — был ему ответ. — Это Ангус, сын Руки в Беде, из Улада.
— А почему прозвали твоего отца Рукой в Беде? — спросил Кет.
— Почему же?
-Мне то известно,-сказал Кет.-Однажды выехал я на уладов. Пошла кутерьма. Все сбежались, в том числе и твой отец. Он метнул громадное копье в меня. Я подхватил его и пустил в него обратно; копье отшибло ему одну руку так что она упала на землю. Не его сыну спорить со мной. И Ангус сел на свое место.

— Выходите дальше, — сказал Кет, — или я примусь делить кабана.
— Не бывать тому, чтобы Кет делил кабана перед нашим лицом! — сказал другой прекрасный, видный воин из уладов.
— Что это за воин? — спросил Кет. — Эоган, сын Дуртахта, — сказали ему, — король Ферманага.
— Я тебя однажды уже встречал, — сказал Кет.
— Где же это было? — спросил тот.
— Это было перед твоим домом, когда я угонял твой скот. Поднялся крик кругом, и ты прибежал на него. Ты метнул в меня копье, которое я отразил щитом. Затем я поднял его и пустил в тебя: оно попало тебе в голову и выбило глаз. Все мужи Ирландии видят, каков ты, одноглазый. Это я выбил тебе другой глаз. И Эоган сел на свое место.
— Эй, улады,-крикнул Кет,-выходите дальше!
— Не будешь ты делить кабана! — крикнул Мунремур, сын Гергена.
— Уж не Мунремур ли это? — спросил Кет. — Так знай же, Мунремур, что я наконец уплатил тебе долг. Не прошло и половины дня с того часа, как я снял голову с троих людей, и один из них — твой старший сын. И Мунремур сел на свое место.
— Выходите дальше! — вскричал Кет.
— Выходим! — сказал Менд, сын Салхолкана.
— Это кто такой? — спросил Кет.
— Менд, — отвечали ему.
— Эге, — воскликнул Кет, — все славные имена выступают против меня! Ведь через меня твой отец получил свое прозвище. Я отрубил ему мечом пятку, и он спасся от меня, прыгая на одной ноге. Сыну ли Одноногого спорить со мной?

Тот сел на свое место.
— Выходите дальше! — крикнул Кет.
— Выходим! — воскликнул громадный седой воин из Уладов, страшный на вид.
— Кто это? — спросил Кет.
— Кельтхайр, сын Утехайра, — отвечали ему.
— Погоди немного, Кельтхайр, прежде чем сокрушать меня,-сказал Кет.-Случилось однажды, что я подкрался к твоему дому. Поднялся крик кругом. Все сбежались, и ты в том числе. Но это плохо для тебя кончилось. Ты метнул в меня копье. Я тоже метнул копье в тебя, и оно пронзило тебе ляжку и ранило чуть повыше. С тех пор болит твоя рана, и не было у тебя больше ни сыновей, ни дочерей. И ты хочешь состязаться со мной?

Кельтхайр сел на свое место.
— Выходите дальше! — крикнул Кет.
— Изволь! — заявил Кускрайд Заика из Махи, сын Конхобара.
— Это кто такой? — спросил Кет.
— Это Кускрайд, — отмечали ему. — Поистине лицо у него королевское.
— Невежлив ты, что не узнаешь меня, — сказал юноша.
— Ладно,-ответил Кет.-Первый свой боевой выезд, юноша, ты совершил против нас. На рубеже мы встретились с тобой. Ты оставил там треть людей, что были с тобой, и сам, помнится, ушел с дротиком в горле. Потому-то и не можешь ты вымолвить слова как следует, ибо мой удар порвал тебе связки в горле. С тех пор и зовут тебя Кускрайд Заика.

И так, одного за другим, обесчестил Кет всех воинов Улада.

В то время как он. с ножом в руке, уже готов был приняться за кабана, все увидели Конала Победоносного, входящего в дом. Одним прыжком очутился он среди собравшихся. Великим приветом встретили его улады. Сам Конхобар снял венец со своей головы и взмахнул им.
— Хотел бы и я получить свою долю! — воскликнул Конал. — Кто производит дележ?
-Пришлось уступить тому, кто делит сейчас,-сказал Конхобар, — Кету, сыну Матаха.
— Правда Ли,-воскликнул Конал,-что ты, Кет, делишь кабана?
Запел Кет:

— Эй, отойди от кабана! — воскликнул Конал.
— А у тебя какое право на него? — спросил Кет.
— У тебя есть право вызвать меня на поединок, — сказал Конал. — Я готов сразиться с тобой, Кет! Клянусь клятвой моего народа, с тех пор, как я взял копье в свою руку, не проходило дня, чтобы я не убил хоть одного из коннахтов, не проходило ночи, чтобы я не сделал набега на землю их, и ни разу не спал я, не подложив под колено головы коннахта.
— Это правда, — сказал Кет. — Ты лучший боец, чем я. Будь Анлуан здесь, он вызвал бы тебя на единоборство. Жаль, что его нет в доме.
— Он здесь, вот он! — воскликнул Конал, вынимая голову Анлуана из-за своего пояса.

И он метнул ее в грудь Кета с такой силой, что у того кровь хлынула горлом. Отступил Кет от кабана, и Конал занял его место.
— Пусть поспорят теперь со мной! — воскликнул он. Ни один из воинов Коннахта не дерзнул выступить против него. Но улады сомкнули вокруг него щиты наподобие большой бочки, ибо у плохих людей в этом доме был скверный обычай тайком поражать в спину.

Конал принялся делить кабана. Но прежде всего он сам впился зубами в его хвост. Девять человек нужно было, чтобы поднять этот хвост; и, однако же, Конал быстро съел его весь без остатка.

Коннахтам при дележе Конал дал лишь две передние ноги. Мала показалась им эта доля. Они вскочили с мест, улады тоже, и все набросились друг на друга. Началось такое побоище, что груда трупов посреди дома достигла высоты стен. Ручьи крови хлынули через порог.

Затем вся толпа ринулась наружу. С великим криком стали они там резаться. Поток крови, лившейся во дворе, мог бы привести в движение мельницу. Все избивали друг друга. Фергус вырвал дуб, росший посреди двора, вместе с корнями, и вымел им врагов за ограду двора. Побоище продолжалось за воротами.

Тогда вышел наружу Мак-Дато, держа рукой своего пса. Он спустил его, чтобы посмотреть, чью сторону примет пес своим песьим разумом. Пес принял сторону уладов и накинулся вместе с ними на коннахтов, которые, вконец разбитые, обратились в бегство.

Рассказывают, что на полях Айльбе, через которые отступали Айлиль и Медб, пес вцепился зубами в дышло их колесницы. Тогда Ферлога, возница Айлиля и Медб, так хватил его мечом по шее, что туловище его отвалилось; голова же осталась вцепившейся зубами в дышло. Оттого-то, по имени пса Айльбе, и прозвали это место Полями Айльбе.

Источник — «Ирландские саги», Сага 3