Александр Македонский и греческие полисы Малой Азии

Весной 334 года до н.э., только начиная свой поход на восток, Александр Македонский переправился с войском в Малую Азию — владения персидской державы. Однако, несмотря на то, что правили здесь персы, жили в этих местах испокон те же самые эллины — греки давно колонизировавшие малоазиатский берег и построившие здесь не мало полисов, мало чем отличающихся от «коренных» греческих.

Территория Малой Азии — т.е. нынешней Турции, в древности была колонизирована греками, позднее, попавшими под персидскую власть

Александр Македонский и греческие полисы в персидских землях

Начиная войну, македонский царь еще не знал, как повернутся дальнейшие события, и какое продолжение будет иметь его поход. Персия была сильным противником, поэтому в начальный период войны особенно остро вставал вопрос: как поведут себя в создавшейся ситуации богатые и многолюдные греческие города азиатского континента, большинство которых представляли собой прекрасные военные укрепления?

Не будет преувеличением сказать — именно от того, как начнется поход, зависел успех всей военной кампании, и во многом будущие головокружительные успехи великого царя-завоевателя были определены первым годом военных действий, заложившим основу для ее победоносного продолжения. Именно тогда Александр Македонский вплотную столкнулся с древним миром малоазийских эллинов, являвшихся по пакту Анталкида (с 387-386 г. до н. э.) поданными персидского царя.

Итог борьбы за анатолийское побережье оказался поразительным. Практически в рамках одной годичной кампании македонский царь и его эмиссары распространили свою власть почти на все полисы эллинов западной и южной Малой Азии. Некоторые из них, например, Эфес, Магнесия у горы Сипил, возможно, Эрифры и др., уже находившиеся в 336—335 г. до н. э. под контролем македонян и снова захваченные персами, теперь вторично попали в руки Александра.

Источники единодушны в том, что малоазийские греки в подавляющем своем большинстве, не оказывая сопротивления, добровольно открывали ворота своих городов перед войсками македонского царя. В чем же заключались причины такого поведения полисов?

Точка зрения, что греческие города сдавались Александру только из-за понимания неизбежности подчинения большой силе, как кажется, упрощает истинное положение дел и может считаться верной лишь отчасти. Конечно, граждане полисов, сознавая, что единственным хозяином положения в Малой Азии является македонское войско (особенно после битвы у Граника), не желали ввязываться с ним в борьбу, к тому же представлявшуюся весьма опасной.

Трагедия Гринея в Эолиде, который был взят штурмом в 335 г. до н. э. отрядами Пармениона, а его жители проданы в рабство, а также участь Фив в Балканской Греции, несомненно, были свежи в их памяти. Альтернатива же сдать город была более выгодна. При этом за общиной, согласно обычаю войны, сохранялся ее прежний статус, гарантировались населению жизнь и свобода, к тому же предоставлялась возможность, в случае расположения македонского царя, получить от него определенные привилегии.

Сказанное, однако, подчеркивает только одну, как представляется, чисто внешнюю сторону подобного поведения полисов Малой Азии, совершенно не учитывая тех внутренних настроений, которыми было проникнуто малоазийской греческое общество как в отношении власти персов, так и в отношении Александра накануне его похода на Восток.

Между тем, то состояние национального унижения, в котором оказались греки Малой Азии в связи с вынужденным подчинением персам — извечным врагам эллинов и существам в их глазах низшего порядка, не могло не вызывать отчужденного и неприязненного отношения массы гражданства к их владычеству. Именно поэтому Ахемениды изначально предпочитали привлекать к управлению на местах самих греков, а точнее, влиятельные в их среде политические группировки, и утверждать свои державные принципы в эллинских городах Малой Азии уже при такого рода посредничестве.

Но поскольку суверенная власть народа особенно плохо согласовывалась с восточной деспотией, социально-политической опорой персов здесь стали олигархи и тираны. Прямо или косвенно с подачи правительства Персии они приходили к власти в городах и, находясь в зависимости от своего высокого покровителя, правили в проперсидском духе. Ввиду минимального вмешательства Великого царя во внутренние дела малоазийских греческих общин господство олигархов и тиранов после подавления ими полисной оппозиции было там практически полным. Этому обстоятельству весьма способствовала и значительная поддержка со стороны: порукой их главенству служили не столько приверженцы данных режимов, как правило, немногочисленные, и личные наемные отряды, сколько, прежде всего, ахеменидские гарнизоны, расположенные или в самих полисах, или где-то поблизости.

Вместе с тем, исключительная власть олигархов и тиранов, запятнавших себя связью с варварами и нередко осуществлявших свои, обычно узко эгоистические, намерения в отношении граждан с помощью силы, также возбуждала недовольство, а подчас даже ненависть оказавшегося в подчинении народа. В связи с этим демократические лидеры, выступавшие против олигархического и тиранического верховенства, находили глубокую поддержку широких слоев малоазийского греческого населения, а сама идея демократии в их городах становилась особенно популярной.

Македонская пропаганда для персидского берега

Начиная военную кампанию против державы Ахеменидов, как Филипп, так и Александр прекрасно представляли всю сложность внутриполитической ситуации, сложившейся к этому времени в полисах азиатского континента. Однако, для большего успеха в войне за города Малой Азии вставала необходимость опереться здесь на одну из политических группировок, чтобы иметь своих сторонников в каждом полисе — принцип, эффективно используемый македонскими царями, в первую очередь Филиппом, еще в ходе достижения гегемонии над Балканской Грецией.

При этом македонская монархия, заботившаяся, прежде всего, о своей выгоде, готова была, конечно, поощрять в городах Малой Азии любую крупную политическую силу, лишь бы та враждебно относилась к персидскому господству и была способна оказать македонянам помощь в борьбе за анатолийское побережье. Но так как олигархи и тираны придерживались ориентации на Великого царя, Филипп, а затем Александр сделали ставку на находившихся в оппозиции демократов, поддерживаемых значительной частью малоазийского эллинства.

В первую очередь, именно на них и был направлен эксплуатировавшийся македонской пропагандой в войне с Персией один из политических лозунгов в панэллинском духе — освобождение греков Азии от гнета варваров. Так, когда Филипп направил в Малую Азию весной 336 г. до н. э. во главе экспедиционного корпуса Аттала и Пармениона, он приказал им «освобождать эллинские города».

В свою очередь, в 334 г. до н. э., Александр, будучи в Карии, заявил, что «поднялся войной против персов ради освобождения эллинов». И хотя в македонской пропаганде лозунг освобождения, видимо, отступал на задний план перед другим — поход как акт возмездия за поруганные персами святыни Греции, звучащим более часто, все же он существовал и вместе с грандиозной темой великого «крестового» похода против Персии, оказывал влияние на настроения умов недовольного ахеменидским господством малоазийского греческого населения.

Причем, факт приезда из Эфеса к Александру накануне его восточной кампании Делия, «посланного эллинами Азии», с целью побудить царя подняться войной против варваров, как представляется, ясно показывает насколько преуспела македонская пропаганда еще до весны 334 г. до н. э. в деле формирования в греческих городах Малой Азии устойчивого образа монархов Македонии как освободителей эллинов и мстителей за их национальные обиды.

На это же отчасти были направлены и те символические жесты и демонстрации панэллинского толка, к которым прибег Александр в самом начале азиатского похода. Перед тем, как вступить в пределы Персидской империи, македонский царь принес в Элеунте жертву на могиле Протесилая, а находясь на середине Геллеспонта, заколол быка в жертву Посейдону и Нереидам и совершил возлияние в море из золотой чаши. К тому же по обеим сторонам Гелеспонта были поставлены алтари Зевсу, Афине и Гераклу. Чуть позднее в Трое Александр принес жертву Афине Илионской и посвятил ей свое оружие, вместо него взяв другое, хранившееся, как рассказывали, со времен Троянской войны. Здесь же была совершена жертва Приаму, которого по преданию, македонский царь умолял не гневаться на его предков, осаждавших некогда Трою. Блестящая церемония состоялась у места погребения Ахилла. Александр, возложив на его могилу золотой венок, обежал ее с товарищами, в то время как Гефестион проделал то же самое на могиле Патрокла.

В отношении греков Малой Азии такого рода акции, эксплуатировавшие их национальные чувства, нацеливались, прежде всего, на оппозиционные к персидскому господству продемократические элементы, которые под их воздействием и влиянием панэллинских лозунгов должны были стать основными проводниками политики Александра внутри своих родных городов и, выступая на стороне македонян, помогать им в борьбе за азиатский греческий мир.

Вышесказанное, как представляется, дает нам ключ к пониманию того, как Александр смог менее, чем за один год, распространить свою власть практически на все полисы западного и южного побережья Малой Азии.

При приближении македонских войск, очевидно, персидские ставленники, не имея достаточной военной поддержки, чтобы сопротивляться, чаще всего были вынуждены бежать из греческих городов к персам. После чего демос беспрепятственно открывал ворота или непосредственно перед самим Александром, если путь царя пролегал через данный город, или перед его эмиссарами. Затем в сданных полисах, нередко при посредничестве македонян, устанавливались демократические конституции.

Александр Македонский и его гвардия форсирует реку Граник

По-видимому, подобным образом в Геллеспонтской Фригии капитулировали Арисба, Перкота, Гермот, Колоны. Полисы Эолиды, расположенные в районе рек Каик и Герм, и важнейшие города Ионии — Фокея, Клазомены, Эрифры, Теос, Лебедос и Колофон, сдались Алкимаху. Также в руки македонян попали полисы между Милетом и Галикарнассом, Сида в Памфилии и Солы в Киликии. Такие города, как Приап, Магнесия на Меандре и Траллы, Фаселида и Аспенд заранее отправили к Александру посольства с сообщением о сдаче. При этом малоазийские греки, в большинстве своем видевшие в македонском царе своего освободителя и защитника, не скупились в отношении Александра на всевозможные почести. Например, посланцы некоторых городов Геллеспонтской Фригии и Фаселиды увенчали его золотыми венками, а жители Приены позволили Александру сделать от своего имени посвящение строящегося храма Афине Полиаде.

Между тем, в ряде полисов Малой Азии, если отсутствовал или был недостаточно сильным персидский гарнизон, демократы и их сторонники сами избавлялись, или делали попытку избавиться, от олигархических и тиранических режимов посредством восстания. Так, после сражения при Гранике граждане Зелеи изгнали тирана Никагора и ввели у себя демократическое правление. Они немедленно сдали свой город Александру, прося прощение за то, что были вынуждены по принуждению выступить в поход на стороне варваров. Антиперсидски настроенные жители Минда, обещавшие передать македонскому царю свой полис, пытались, очевидно, с помощью Александра поднять восстание против персов. Однако, соотношение сил в городе, по-видимому, оказалось не в их пользу, и эта попытка тогда потерпела крах.

В Малле непосредственным поводом для выступления демократов послужило, думается, известие о приближении македонской армии. Во всяком случае, когда Александр вступил в этот город, он застал его граждан в состоянии смут. Немедленно прекратив ее, царь, без сомнения, и здесь поддержал приход к власти демократической группировки. В данной связи, как представляется, следует рассматривать и события, связанные с Лампсаком. Согласно традиции, жители этого полиса сочувствовали персам, за что Александр, якобы, собирался его разрушить. Но когда к царю прибыл от горожан историк Анаксимен, Александр поклялся, что сделает обратное всему, о чем тот его попросит. Тогда Анаксимен попросил царя разрушить Лампсак, чем и спас город от гибели.

При том, что уловка Анаксимена вряд ли была в состоянии помешать Александру в его намерении, из сообщения остается неясной причина столь быстрой перемены решения царя в отношении Лампсака. Однако, имея ввиду создавшуюся в полисах Малой Азии внутриполитическую ситуацию, можно предположить, что в этом рассказе настроения всего гражданского коллектива смешиваются с настроениями стоявших там у власти персидских приверженцев. Именно они, возможно, собирались оказать сопротивление македонянам, и Александр, зная об этом, хотел взять Лампсак штурмом. Между тем, при приближении македонского войска демос, очевидно, поднялся на восстание и взял в свои руки правление в городе. После чего граждане отправили делегацию к Александру с целью сдать полис, а возглавлявший ее Анаксимен поведал царю об изменении ситуации в Лампсаке. Как бы то ни было, этот богатый город, несомненно, вскоре попал под македонский контроль, и в нем была введена демократическая конституция.

Прекрасной иллюстрацией того, чем могли сопровождаться отмеченные выше изменения государственных устройств в малоазийских полисах, является пример Эфеса. К началу похода Александра Эфесом управляли олигархи во главе с Сирфаком и его сыном Пелагонтом, которые установили свое господство в конце 335 г. до н. э., свергнув демократию, веденную во время успешных боевых действий македонского экспедиционного корпуса в 336 г. до н. э. Они изгнали промакедонски настроенных демократов, ограбили храм Артемиды и сбросили находившуюся там статую Филиппа II. Ими был осквернен на агоре прах Геропифа, возможно, погибшего при освобождении города от олигархов в 336 г. до н. э.

В подобных поступках олигархам оказывал помощь расположившийся в Эфесе персидский гарнизон. Однако, когда составлявшие его наемники узнали об итогах битвы у Граника, они немедленно бежали из города. Вскоре после этого в Эфес прибыл Александр.

Освободившись от страха перед олигархами, жители Эфеса учинили над ними жесточайшую расправу. Сам Сирфак, Пелагонт и дети братьев Сирфака были вытащены из храма, где искали убежища, и забиты насмерть камнями. Народ стал разыскивать, грабить и убивать остальных сторонников прежнего режима. И только активное вмешательство македонского царя спасло тех от неминуемой гибели. Вместе с тем, сильная неприязнь к бывшим олигархам сохранилась и спустя годы. Как кажется, один из них, Гегесий, в конце царствования Александра был убит там тремя братьями — Анаксагором, Кодром и Диодором.

Не стоит, однако, думать, что приведенные выше ужасающие сцены насилия в Эфесе были чем-то исключительным, и что в прочих малоазийских городах такие кровавые неистовства больше не происходили. Острые социальные противоречия в греческом обществе Малой Азии, к тому же усугубленные персидским господством, накопили слишком много горючего материала для вспышки народной ненависти. И эта ненависть при определенных обстоятельствах, как раз там, где проперсидские режимы были особенно тягостны, иногда должна была выплескиваться через край и приводить к тому, что разъяренная толпа бралась за палки и камни. Впрочем, македонская монархия, проявившая себя в Эфесе противником такого рода кровавых беспорядков, в большинстве случаев, по-видимому, все же оказывала сдерживающее влияние на демос.

Поэтому в основной массе полисов при капитуляции войскам Александра события вряд ли доходили до откровенных столкновений граждан. Но и здесь установившаяся власть прибегала к обычным для государственно-партийных переворотов того времени репрессивным мерам в отношении оказавшейся не у дел противной политической группировки: изгнаниям, возможно, казням, конфискациям и т. д. Демос, так же, как ранее олигархи и тираны, добившись преобладающего влияния на государственную власть, стал, таким образом, использовать ее в своих личных целях. И эти цели были направлены в первую очередь на удовлетворение за счет враждебной стороны собственных социальных вожделений, тесно переплетавшихся с вопросами собственности и ее распределения. Так, например, в Зелее имущество свергнутого тирана и его приверженцев было немедленно реквизировано демократами и подвержено переделу между сторонниками нового конституционного порядка.

Среди малоазийских тиранов должны были быть и такие, видимо, немногочисленные, у населения которых проявлялись сильные персофильские настроения. Такое тяготение к персам, предположительно, обуславливалось популярностью их ставленников на местах, которые находили в себе силы проводить мудрую и достаточно гибкую политику в отношении демоса. Умение правящей группировки сглаживать возможные конфликты с народом, в том числе в распределении материальных благ, особенно тех, что получали города от экономических связей с другими районами Персидской державы, должно было ослабить социальные противоречия в среде гражданства. В связи с этим подавляющая масса населения данных полисов, вероятно, вполне довольствуясь своим положением и только опасаясь в новой политической обстановке его ухудшить, встречало македонское войско без особого энтузиазма.

Примером таких городов могут, по всей видимости, служить Солы, жители которых, согласно Арриану, «проявляли большую приверженность персам», а также Аспенд. Его граждане, когда Александр находился в Памфилии, прислали к нему полномочных послов с сообщением о сдаче своего города и просили не вводить туда македонский гарнизон. Согласившись на это, царь приказал дать ему коней, которых горожане выращивали для персов и пятьдесят талантов для выплаты воинам. Однако, в то время как македоняне были заняты борьбой с горными племенами Писидии, к Александру пришло известие, что аспендийцы не желают выполнить условий договора и готовятся оказать сопротивление.

Царь немедленно повернул свое войско обратно и вскоре появился у стен Аспенда. Граждане поспешили вновь отправить посольство с просьбой о мире на прежних условиях. Но теперь македонский царь потребовал влиятельнейших людей в качестве заложников, тех же коней и сто талантов. К тому же Аспенд должен был подчиниться сатрапу Александра, платить ежегодно подать македонянам и разрешить судом территориальные споры с соседями. Очевидно, после принятия аспендийцами данных требований в городе по примеру других малоазийских полисов было установлено демократическое правление.

Впрочем, не все греческие города Малой Азии были сданы Александру без сопротивления: под стенами некоторых развернулась ожесточенная борьба, завершившаяся захватом полисов только в результате штурмов.

При рассмотрении данного сюжета ряд авторов, судя по всему, несколько упрощают ситуацию, полагая само собой разумеющимся, что в этих полисах противодействие македонянам наряду с персидскими контингентами оказывалось в целом их гражданскими коллективами. Между тем, принимая во внимание настроения малоазийских греков в отношении персов и Александра, очевидно, если и можно говорить об участии основной массы граждан в боевых операциях, то только о пассивном, из страха перед господствовавшей на тот момент силой. Лишь пособники олигархов и тиранов, без сомнения, активно боролись вместе с эллинскими наемниками, основным тогда военным соперником Александра, против македонян, отстаивая свои жизненные интересы и, прежде всего, свою власть.

Именно поэтому, возможно, мы не слышим после взятия данных полисов царем о каких-либо массовых репрессиях в отношении их жителей, при том, что разрушение Александром Галикарнасса и Тралл выглядит весьма проблематичным.

Развалины города Милет

Военное покорение Александром Македонским непокорных полисов Малой Азии

Первым из греческих полисов анатолийского побережья, где было оказано сопротивление Александру, являлся Милет. Когда, сломив отчаянную оборону наемников и, кажется, стоявших здесь тогда у власти олигархов, македонские войска вошли в город, жители немедленно прислали к царю делегацию, которая передала ему власть над Милетом. После этого Александр, прекратив насилия в городе, обошелся с большинством милетцев «человеколюбиво», «отпустил и предоставил свободу», а также, по-видимому, установил там демократическое правление. В ближайшем году (возможно, в качестве благодарности) он был удостоен высокой чести — избранию верховным милетским магистратом-стефанофором.

Следующим эллинским городом, который был осажден македонянами и с большим трудом ими захвачен, стал Галикарнасс. Согласно традиции, персидские полководцы, прежде чем, покинуть уже обреченный город, поспешили его поджечь. Узнав о случившемся, Александр попытался потушить пожар и даже приказал убивать поджигателей, однако уже утром внезапно принял решение о разрушении Галикарнасса.

Сразу же бросается в глаза непоследовательность в поступках царя: вначале он хочет спасти город, но затем его разрушает, т. е. совершает именно то, что намеревался сделать противник с помощью огня. Однако, если принимать во внимание полное молчание древних авторов об участии жителей в сопротивлении, а также, что после взятия Галикарнасса к ним, очевидно, не применялось никаких наказаний, можно допустить, что разрушение полиса не было полным, а только коснулось некоторой его части, возможно, уже уничтоженной в пламени. Во всяком случае, знаменитая гробница Мавсола явно сильно не пострадала и стала впоследствии одним из «семи чудес» эллинистического мира.

К городам, оказавшим сопротивление Александру, В. Эренбергом причисляются и Траллы. Еще дальше в своих выводах идет Л. П. Маринович, заявляя даже о разрушении этого полиса македонянами. Подобные утверждения исследователей строятся на основании единственного сообщения Арриана о том, что из Карии Александр направил к Траллам осадные машины. Между тем, при отсутствии сведений об их воинском сопровождении выглядит более вероятным, что данные машины вошли в обоз, который был отправлен в ту же пору во главе с Парменионом во Фригию через Сарды.

Действительно, Парменион в своем движении к Сардам должен был неминуемо пройти через Траллы, бывшие ближайшим крупным пунктом на пути из Галикарнасса в Лидию. К тому же, поскольку нам ничего не известно о какой-либо военной активности тогда персов в этом регионе, выглядит маловероятным, чтобы граждане Тралл, сдавшие ранее свой полис македонянам (см. выше), вдруг решились на борьбу, да еще в то время, когда преобладание Александра на малоазийском побережье стало практически полным. Как бы то ни было, говорить о факте разрушения города, ввиду абсолютного молчания источников на этот счет, представляется недопустимым.

В заключение заметим, что ставка македонской монархи на демократические слои значительно оправдала себя в борьбе за Малую Азию. Основная часть эллинского населения, привлеченная македонской пропагандой, поддержала Александра, содействуя ему, насколько было возможно, в борьбе с ненавистным для них персидским господством. Но если демократы в этой борьбе исходили, прежде всего, из интересов своих родных общин, преследовали свои узкие, локальные цели, видя, в македонянах ту силу, которая должна сокрушить засилие персофильских группировок, то Александр, ведя войну с Дарием, а значит, и с его сторонниками на местах, использовал демократические элементы, по существу, лишь в качестве необходимых пособников в завоевании малоазийского побережья, открывавшего ему путь в глубины Азии.

[sign author=»ageageiron.ru» source=»Античный мир. Проблемы истории и культуры. Сборник научных статей к 65-летию со дня рождения проф. Э.Д. Фролова. Под ред. д-ра ист. наук. И.Я. Фроянова. СПб., 1998. Стр. 187—199. ISBN 5-288-02074-4 М. М. Холод»]