Доспех и защитное снаряжение всадников

Защитное снаряжение гетайров состояло, по-видимому, из панциря и шлема. Изображения македонских всадников позволяют сделать вывод, что обычным типом доспеха был льняной панцирь с оплечьем и птеригами, а среди шлемов наиболее популярны были открытые типы, обеспечивающие хороший обзор.

Самые известные памятники («Саркофаг Александра», мозаика из Дома Фавна в Помпеях) показывают всадников в шлемах так называемого беотийского типа. Известнейший экземпляр такого шлема был найден в р. Тигр и хранится в музее Эшмола в Оксфорде. Сохранились известняковые модели эллинистического времени, происходящие из Мемфиса, по которым такие шлемы выколачивались (ковались).

Название шлема восходит к античной традиции. Впервые он упомянут у Ксенофонта, описание которого носит довольно общий характер, однако отмечает важную характеристику шлема — хороший обзор. На этом основании как «беотийский» был идентифицирован шлем, многократно встречающийся на беотийских надгробиях IV-III вв. до н. э. и на монетах, причем на фессалийских монетах с первой четверти IV в. до н. э. Возможно, этот шлем, получивший впоследствии широкое распространение, появился первоначально в Фессалии и Беотии, откуда и происходит его название.

Показательно то, что у продолжавших использоваться в это время шлемов ранних типов (например, халкидского) зачастую срезался или укорачивался наносник. Подобные переделки шлемов хорошо прослеживаются на памятниках, происходящих из Северного Причерноморья1. Два экземпляра шлемов (первой пол. IV в. до н. а), подвергшихся в древности аналогичной переделке были обнаружены в Олонештском кладе (Молдавия), предметы из которого исследователи связывают с македонским производством. Не меньшей популярностью должны были пользоваться и другие формы, в частности так называемый фракийский тип.

Среди находок оружия в царском захоронении в Вергине (так называемая «Гробница Филиппа») представлен уникальный железный шлем. Обычно шлемы изготавливались из бронзового листа путем горячей ковки на твердой форме-основе. Шлемы могли украшаться султанами из конского волоса, некоторые артефакты сохранили следы позолоты. Изображения венков на шлемах македонских всадников (несомненно — офицеров высокого ранга) следует, возможно, связать со свидетельством Арриана (VII, 5, 4) о награждении Александром отличившихся офицеров — Леонната, Певкеста, Гефестиона и др. — золотыми венками. Не исключено, что подобные знаки отличия (награды) могли носиться и в бою. Однако данное объяснение подобных изображений предположительно.

Наряду с использованием венков как наград, известно их применение в культовых целях — как посвящений, атрибутов культа, элемента погребального инвентаря. Традицией зафиксированы по меньшей мере два случая выступления войска в венках, одетых поверх шлемов: воины Филиппа II в лавровых венках на Крокусовом поле в 352 г. до н. э. и воины Пирра Эпирского в 287 г. до н. э. в венках из дубовых ветвей. В обоих случаях прагматическая мотивация была инспирирована религиозными соображениями. В этом свете высказанное в литературе предложение усматривать в венках на шлемах македонян знаки должностных различий представляется, по меньшей мере, нелепым.

По иконографическим и письменным источникам можно представить и македонский костюм последней трети IV в. до н. э. Среди его характерных элементов источники упоминают плащ (хламиду), сандалии (крепиды) и каусию, головной убор особой формы, отождествляемый некоторыми современными исследователями с афганской «chitrali». Вопрос о связи между этими формами головных уборов и направлении заимствования остается дискуссионным; согласно одной из точек зрения, каусия была принесена в Средиземноморье ветеранами индийского похода Александра Великого.

Вместе с тем источники свидетельствуют, что уже Александр носил каусию с диадемой в качестве царской регалии, а позднейшая иконография (в частности, многочисленные монетные типы) показывает, что этот элемент царского облачения был воспринят и эллинистическими правителями. Царская каусия могла быть пурпурной или белой.

На изображениях македонские конные воины нередко представлены в плащах и рукавных хитонах, характерной одежде севера Балканского полуострова. По словам немецкого исследователя Ф. фон Греве, она была распространена у народов-всадников Северной Греции (возможно, и фессалийцев). В рукавных хитонах изображены даже отдельные всадники на северном фризе Парфенона, очевидно, подражающие в костюме фессалийцам или варварам2. Судя по изображениям, рукавный хитон одевался поверх простого. Македонский плащ кроился в форме радиально усеченного сектора и носился застегнутым на правом плече. Нижний край плаща на изображениях показан отороченным широкой цветной каймой.

Щиты, судя по данным традиции и иконографическим источникам, не применялись македонскими всадниками. Так, согласно описанию одного из боев во Фракии в 335 г. до н. э., гетайры Александра, атакуя обороняемый неприятелем холм, спешились и вооружились щитами. Античные авторы специально оговаривают наличие щитов у димахов («двоеборцев»), преследовавших Дария в Мидии весной 330 г. до н. э. Здесь не стоит усматривать какой-то новый род войск: димахи в войске Александра упомянуты в связи с конкретными тактическими задачами и не являлись постоянным самостоятельным подразделением.

По существу, эти воины, на манер драгун XVII в., были «ездящей пехотой», т. е. сражались в пешем строю, используя коней только для передвижения. Так, около восьмисот пехотинцев были посажены на коней во время движения армии к р. Инд по территории современного Пенджаба; источник специально подчеркивает, что воинам были оставлены щиты. Применение Александром димахов не было принципиальным тактическим нововведением. Такой (или сходный) способ передвижения пехоты, с целью увеличения скорости и мобильности, применяли еще ассирийцы.

«Верховые гоплиты», как представляется, существовали и в архаической Греции. Впрочем, в последнем случае речь идет не столько о решении тактических задач, но, в первую очередь, о престиже воинов-аристократов.

Роль конницы в фессалийском войске, характер ее состава, наконец, тактика — все это обусловливает необходимость применения доспеха. Отдельные изображения конных воинов в панцирях и шлемах позволяют представить облик фессалийского всадника середины — второй половины IV в. до н. э. Отметим, что изображения щитов на фессалийских надгробиях неизвестны.

Источник — компиляция из различных материалов (гл.обр.замечательной книги «Всадники войны» автор которой мне не известен)