В римском католицизме оправдание души строилось на ее формальной принадлежности к институциональной церкви. Однако церковь эта считалась христианской, а значит провозглашала абсолютный приоритет духа над плотью. Для большинства людей такого приоритета невозможно достигнуть своими силами.
Этот факт вызывал невротическую реакцию: католики оказывались заложниками жестоких аскетических требований, следовать которым нереально.
Отсюда – известные в средневековом католицизме случаи массовой религиозной экзальтации или формальное следование обрядам.
Так закладывалась основа для тоталитарного сознания. Римская церковь создавала в обществе психологический стереотип «вечного неудачника» – тем самым укрепляя свои патерналистские позиции. Неудачник, конечно же, нуждается в авторитетном пастыре, который возьмет на себя проблему его спасения.
Совсем иначе было у катаров. Их аскетизм не был самодостаточным и не приводил ни к каким извращенным формам, потому что тема спасения не была для катаризма первичной. Первичной была тема любви.
Да, вера катаров констатировала несчастное положение человеческой души, скованной плотью, «темницей духа».
Но, будучи истинными последователями Христа, катары верили в силу Его любви. Они имели положительный вектор духовного устремления, которого были лишены католики. И это накладывало особый отпечаток как на религиозную, так и на общественную жизнь.
Если католицизм того времени можно назвать религией «великого запрета», то катаризм являлся религией «великого разрешения».
Религиозная идея Рима строилась на том, что человек – носитель первородного греха, от которого не сможет освободиться, пока Бог не освободит, а это будет только на Страшном суде (после которого большинство грешников все-таки отправится в ад).
Катары, в отличие от этой пугающей доктрины, исповедовали веру в «первородное совершенство» человека.
Грех – тяжелое, но не фатальное повреждение, причиненное ему дьяволом. Освободиться от него не только нужно, но и можно, и не «после Страшного суда», а лучше бы сейчас. И катары предлагали действенные методы и способы такого освобождения.
Самое главное для нас – в этом различии. Католическая точка зрения заставляла опасаться человека (как носителя и источника скверны), ставить его где-то недалеко от дьявола и в конечном счете осуждать. Именно так, по версии Рима, относится к человеку Бог.
Катары придерживались прямо противоположного: человека подобает любить и оправдывать несмотря ни на что. Помнить о его тайном божественном достоинстве и всячески способствовать проявлению последнего. Так действует, в понимании катаров, Бог любви.
Традиционное мнение о катарах базируется на «перекручивании», чрезмерном акцентировании одних их представлений в ущерб другим. Поэтому прежде чем говорить о духовных предпосылках огромного влияния катарской религии, уделим внимание фактам.
Вопреки клевете инквизиции, катаризм был в полном смысле слова семейной религией. В «еретическую веру» обращались целые кланы и поселения.
Это касается как низшего сословия, так и аристократии. Вера быстро стала наследственной, «семейной традицией», по выражению А.Бренон. Исследователи отмечают очень мало случаев отдельных, изолированных верующих. «Только в некоторых случаях мы наблюдаем семьи, разделенные по религиозному признаку. Но такие случаи скорее исключение, чем правило. Очень часто происходит так, что одни и те же верования разделяют несколько или, чаще всего, большинство членов семьи, так что можно даже говорить о катарских семьях». Удивительное явление, если учесть, что катары отрицали святость католического брака. Однако вполне понятное, если помнить, что превыше любых обрядов катары ставили любовь.
Добрые Люди (посвященные катары, следовавшие совершенному образу жизни) несли народу учение любви и распространяли вокруг себя ее обаяние.
Именно это становилось главным мотивом всех их начинаний. Катары, конечно, очень любили рассуждать о том, что создателем и властелином этого несовершенного мира является дьявол.
Но они всегда утверждали при этом: есть иной мир, мир любви. Он бесконечно превосходит «овечий загон» мира сего, в который «рекс мунди» ввергает все новые и новые души. Он достоин того, чтобы стремиться к нему – и он может быть достижим еще при этой жизни. Дело в том, что мир любви больше, безусловная власть любви сильнее жестоких законов века сего.
Аскетическая практика катаров была направлена именно на всемерное возгревание в душе божественной любви.
Катарский Совершенный не походил на католического унылого аскета. Плодом его самоотречения было не ожидание «вечного спасения» в непонятной перспективе, а доброта и мягкость нрава, создававшие вокруг него притягательный ореол.
Именно это обстоятельство, эта видимая воочию плодотворность духовной жизни, была основным мотивом, заставлявшим людей вступать в общины катаров.
Не случайно современные исследователи говорят о катаризме как о «доступной религии». Имеется в виду не доступность вероучения для темных необразованных крестьян, а доступность божественного одухотворения, которого не знала Римская церковь.
Навигация
